стыд

[lazy-dude]

Обещанная Дашкэ драма по Гинзуре. Сразу оправдаюсь: первая моя драма, а поскольку жанр ну вообще не мой, то она бессмысленна и беспощадна, особенно бессмысленна) Наверное, если бы Даша не попросила, я бы никогда не написала по своему любимому пейрингу, так как очень его стестяюсь :3 Ещё я вообще очень смутно знакома с фанфикшеном по Гинтаме, притом знакома больше с забугорным чем с нашим. Так что, чтобы не изобретать велосипед, как это я люблю, в основу легли сразу три мои любимые додзи
Мне очень стыдно за полнейший ООС у всех троих, но особенно стыдно за Гинтоки, ибо его так невъебенно в аниме раскрыли, а я...(хотя это же ДРАМА притом ЯОЙНАЯ притом по ГИНТАМЕ, о чем уж тут говорить, какие характеры) В общем получился у меня полный фэил и шипперский восторг без названия, начала, конца и, что важнее, СМЫСЛА, зато с кучей флэшбэков. Это всё были предупреждения. И поскольку тут один плагиат погоняет другой, то дисклэймер писать не буду.
Рейтинг: хотелось G, но внезапно получился PG. Даша, радуйся))

Ну, погнали)

Шипмачи ёрзает и поправляет очки. Неловко. В такие моменты ему всегда неловко. Кагура самозабвенно поглощает уже третью чашку риса, Гинтоки напряженно молчит.
Кацура осторожно трогает палочками сырое яйцо, колыщущееся, словно мёртвая медуза, и откладывает их в сторону.
- Я хочу собу.
Гинтоки игнорирует просьбу, хотя смотрит в упор на него.
- Где Элизабет-чан?
- На важном задании.
Повисает тишина. Даже за окном на удивление тихо, хотя только начало смеркаться и лучи садящегося солнца косыми оранжевыми полосами ложатся на стол и стены. Кацура сидит спокойно и невозмутимо, как всегда, сложив руки на груди. Гин продолжает сверлить его непередаваемым взглядом, тяжёлым, пронзительным и почти умоляющим.
Кагура доедает и удивленно смотрит на остальных.
- В чём дело, Гин-чан? Можно мне твою порцию?
Тот молча кивает и пододвигает тарелку, не отводя взгляда. Кацура вздыхает и откидывает мешающую прядь волос на спину. Шимпачи видит, как дёргается у Гинтоки уголок рта.
Давящую атмосферу в доме почти что можно потрогать. Муха, залетевшая с улицы, увязла бы в этом густом, едва не искрящем от напряжения воздухе в девяти сучаях из десяти. Йородзую и его хозяина снова накрыло, впервые за несколько счастливых и беззаботных месяцев. Шимпачи и Кагура предполагали, что могло быть причиной периодических депрессий Сакаты: долгий ли застой без работы, полоса дождей, пришедшая на Эдо или какая-либо военная дата, вызывающая у их работодателя дурные воспоминания.
- Чаю?
Кацура кивает и подставляет кружку под новую порцию ароматного напитка.
Что бы это ни было, Шимпачи и Кагура знают, что обычно происходит в такие моменты.
***
Сереброволосый мальчик слышит крики и бросается на помощь в уцелевший после пожара кусочек рощи. Под ногами хрустят угли и ветки, пачкая ноги сажей, но сейчас мальчик об этом не бумает, он огибает деревцо и обнаруживает впереди друзей, сцепившихся в явно неудобной и болезненной для обоих позе. В ладошке Такасуги зажат взлохмаченный пук зуриных волос, которыми тот так гордится и за которые сейчас был здорово оттаскан. Кацура злится, его глаза покраснели, а на чумазых щеках видны дорожки слёз, он больше не кричит, только обиженно пыхтит носом и пытается высвободиться из не по-мальчишески крепкой хватки Шинске. Тот победно улыбается и кусает брыкающегося товарища за плечо. При виде Гинтоки улыбка сползает с его губ и он хмурится.
Сереброволосый освобождает Кацуру и разводит их с Шинске в разные стороны.
- Почему ты вечно защищаешь его?! - кричит Такасуги. В его глазах слёзы обиды, словно большой дядя отобрал у него любимую конфетку.
- А ты почему вечно к нему лезешь? - Гинтоки приглаживает всклокоченные волосы Зуры и строго смотрит на Шинске, - Нехорошо обижать девочек...
Будущий лидер Джои вспыхивает, рассерженно топает ногой и резко срывается с места.
- Стой! Куда ты? Мы пошутили, Зура!
- Кацура! - кричит мальчик, не оборачиваясь и скрывается в глубине рощи.
***
Шимпачи неловко переминается с ноги на ногу и тянет Кагуру за рукав к выходу.
- Мы ушли, Гин-сан.
Гинтоки вздрагивает, словно его вывели из транса. Он наконец отводит взгляд, чтобы оглянуться на подопечных и Шимпачи удивляется, как это такими темпами он умудрился не прожечь у Кацуры дыру в голове.
- Поздно не возвращайтесь.
Шимпачи кивает, хотя прекрасно знает, что в их же интересах вернуться как можно позднее. Кацура спокойно улыбается им вслед, но смотрит как-то тоскливо и паренёк задвигает за собой сёдзё с тяжёлым сердцем.
За стуком деревянной створки снова на время приходит тишина. В полоске падающего из окна света кружит пылинка, и Котаро смотрит на неё, чтобы не встречаться взглядом с отчаянными глазами друга. Затем Гинтоки встает, шурша тканью кимоно по пыльным половицам.
- Хочешь сыграть в УНО? - спрашивает Кацура, жестом заправского фокусника извлекая из рукава колоду, - Я очень хорош.
Саката садится рядом и протягивает руку.
***
Зура обижен. Зура дуется уже несколько дней. Он сидит во дворе с книгой и игнорирует двух пристыженных мальчишек за деревом.
- Это ты всё начал, - шипит Гинтоки, - Чего ты опять к нему полез?
- А чего он такой заносчивый? Зубрила, - фыркает Такасуги, но тихонько, чтобы гордый Котаро не расслышал.
Под ногой у Такасуги хрустит ветка и приятель шикает на него.
- Мы должны с ним помириться, - подводит он итог. Второй мальчик кривится и Гинтоки многозначительно поднимает брови, - А то сенсей расстроится.
Такасуги поджимает губы и косится в сторону Зуры, независимо глядящего в противоположную от них сторону.
- Ладно, - бурчит он и выходит из-за дерева, - Эй, Зура!
Тот демонстративно не поворачивается.
- Кацура, - сдаваясь, выдыхает Гинтоки и мужественно встречает пылающий гневом взгляд товарища.
***
Лидер Джои поднимает взгляд из-за карт.
- Тебе неинтересно?
Рука Гинтоки расслаблено опущена, карты рассыпаны по полу. На рубашке - изогнутое в причудливом, но красивом танце тело журавля.
- Неинтересно.
Гинтоки сидит близко. Вовсе необязательно сидеть настолько близко, чтобы просто играть в УНО. Впрочем, они уже не играют.
- Тогда чего ты хочешь? - Кацура аккуратно собирает карты и стирает с них пылинки рукавом. Неторопливо убирает и поднимает взгляд.
- Не спрашивай меня. Я и сам не знаю, - хмыкает Саката. Уголок его рта искривляется в горькой улыбке, но его глаза серьёзны. И Кацура видит это слишком хорошо.
Гин наклоняется вперёд резко, неловко, словно алкоголь внезапно ударил ему в голову, однако сейчас он предельно трезв, и Кацура знает это слишком хорошо. Холодные пальцы оборачиваются вокруг запястья, и пульс под ними начинает биться чаще. Они оба это чувствуют. Второй рукой Гинтоки бережно берёт прядь волос, мягких, прямых, идеальных волос, которыми Зура так гордится. И смотрит ему в глаза. Смотрит долго. И подаётся вперёд. И в последний момент утыкается лицом Кацуре в плечо.
***
Сереброволосый юноша не прячется, но и без того его не замечают. Ему больно - ведь бровь разбита, и полученная на днях рана, кажется, снова открылась. Он потрясён - ведь недавнее сражение унесло в могилу многих его товарищей.
Много не разглядишь: аккуратно уложенные в низкий хвост волосы, которыми Зура так гордится, закрывают весь обзор. Но он знает, что не ошибся. Такасуги невысок, ему приходится запрокинуть голову и властно притянуть к себе Кацуру за плечо. Секунды тишины заполняются гулким стуком крови в висках. На этот раз ему незачем вмешиваться.
Котаро отстраняется, и Гинтоки видит немного: его щёку, кажется, она пылает, его взгляд, кажется, он удивлён, его губы, кажется, их только что целовали.
- Ты только что заметил, да? - горько усмехается Такасуги. Его взгляд почти безумен, как и всегда, когда он смотрит на Кацуру, - Тебе следует быть более внимательным не только к своим врагам, Зура-кун, но и к друзьям, иначе кто-то из них может застать тебя врасплох.
- Прости, - говорит Кацура. И уходит.
И Гинтоки чувствует облегчение - ведь он остался жить после казалось бы безнадёжной битвы.
***
Солнце почти село. Полосы на потолке из ярко-оранжевых стали малиновыми. Глаза Гинтоки из пустых стали отчаянными.
Кацура тянется поправить сползшее с плеча кимоно, Саката перехватывает его руку и отводит в сторону.
- Не надо, - говорит Кацура. Но не уходит. И терпит сухие жадные губы на своём плече, прерывистое дыхание в шею, и горячий полубезумный шёпот.
- Остановись, - говорит Кацура, но Гинтоки его не слышит. Он уже почти невменяем. Он опрокидывает Кацуру прямо на пыльный пол и смотрит на разметавшиеся в великолепном, завораживающем беспорядке волосы, волосы, которыми Зура так гордится. Проводит пальцами по щеке.
- Открой глаза, - хрипло умоляет он, - Посмотри.
Кацура открывает и смотрит на жалкую тень своего невероятного друга, бесстрашного Широяши, величайшего самурая из всех, что он знал. И накрывает его руку своей, прижимая сильнее к щеке.
- Что же с тобой происходит, - шепчет он, подставляя лицо и шею под хаотичные поцелуи.
- Помоги мне, - снова умоляет Гинтоки, сжимая Кацуру в объятьях, цепляясь за него, словно пытаясь удержаться от чего-то.
И Кацура делает всё, что может.
***
- Ты такой заботливый, - хрипло усмехается Такасуги и заходится лающим кашлем.
Гордый Котаро морщится, потуже затягивает повязку вокруг его головы и отстраняется с беспокойством в глазах.
- Не время для шуток, Такасуги. Умереть хочешь?
- Разве что у тебя на руках, - Шинске пытается приподняться, но это оказывается неверным решением: голова, кажется, и вправду почти раскололась надвое. Он падает обратно на футон и Кацура бережно придерживает его.
В углу комнаты стоит мрачный сереброволосый самурай в белоснежных одеждах, теперь уже правда покрытых алой кровью врагов и друзей. Он отталкивается от стены и подходит ближе.
- Что, Гинтоки, ревнуешь? - Такасуги находит в себе силы для очередной полубезумной улыбки.
- Не дури.
Кацура оборачивается на него. В его взгляде Саката читает панику, отчаяние и весьма слабую надежду. Он опускается рядом и пристально смотрит на товарища, лишившегося сегодня левого глаза.
- Не дури, Такасуги. Ты не умрёшь. Никто из нас не умрёт.
Шинске с усилием поднимает руку, дотрагивается до повязки, уже успевшей пропитаться кровью и горько усмехается.
- Если так, то как мы поделим Зуру?
Длинноволосый самурай качает головой. Гинтоки украдкой кидает на него взгляд и предлагает:
- Как насчет мне Зуру, а тебе Кацуру?
Такасуги смеётся, однако быстро сбивается на кашель и всё напускное веселье пропадает.
- А что скажет он сам?
Но Кацура молчит, и его молчание говорит яснее всяких слов.
***
Шимпачи и Кагура возвращаются ближе к полудню. Окно в Йородзуе открыто и свежий ветер ерошит листки на столе. Дышать легко и приятно. Гин-сан ещё спит, пуская слюни на подушку и выглядит если не счастливым, то абсолютно нормальным, привычным Гин-саном. О Кацуре напоминает лишь легкий запах шампуня и собы, так и не успевший выветриться. И Шимпачи вдыхает его с облегчением.

АПД: Дашкэ, я ради тебя очень торопилась, поэтому там кое-где не правлено и конец непонятный. но ты ведь мне потом поможешь всё это разгрести, правдаа~?? ^^